Владислав ГРИБ: «В любом деле нужен труд – настойчивый, кропотливый»
21 ноября 2019 г. в Кремле состоялась церемония вручения государственных наград. Президент Российской Федерации Владимир Владимирович Путин вручил ордена и медали за выдающиеся достижения в области культуры, науки, медицины, спорта, производства. В числе тех, кто получил высокую награду из рук Президента России, главный редактор Издательской группы «Юрист», заведующий кафедрой правовых основ управления МГИМО, вице-президент Федеральной палаты адвокатов РФ, доктор юридических наук, профессор Владислав Валерьевич Гриб.
— Владислав Валерьевич, искренне поздравляем Вас с получением почетного звания «Заслуженный юрист Российской Федерации».
— Спасибо большое. Я считаю, что это оценка не только моего труда, но и труда моих учителей, коллег, партнеров.
— В каком году Вы стали адвокатом? Как складывается Ваша работа на этом поприще?
— Это произошло в 2002 г. А человеком, который привел меня в адвокатуру, был Сергей Васильевич Запольский, бывший депутат Государственной Думы. Хочу сказать, что он стал одним из первых моих учителей. В дальнейшем мы с коллегами создали адвокатское бюро «Новая адвокатская практика». Я благодарен судьбе и за встречу с Евгением Васильевичем Семеняко, бывшим в то время президентом Адвокатской палаты Санкт-Петербурга. С Евгением Васильевичем мы создали адвокатское бюро «Семеняко, Гриб и партнеры» и очень активно работали в Санкт-Петербурге и Москве. Во многом благодаря такому учителю, наставнику, товарищу я стал вице-президентом Федеральной палаты адвокатов.
Сфера моих обязанностей в ФПА достаточно обширна. В частности, я являюсь ее представителем в Южном федеральном округе, который для меня, можно сказать, родной в прямом и переносном смысле – я учился и жил в Ростовской области. К слову, мой старший брат является адвокатом Адвокатской палаты Ростовской области. Знаю хорошо и Краснодарский край. В Волгограде на знаменитом Мамаевом кургане меня в детстве принимали в пионеры. Сроднился я также с Астраханью, Калмыкией, Адыгеей… И, понятно, с Крымом, в воссоединении которого с Россией я принимал активное участие. Так что в округе я не случайный человек. По линии ФПА мне приходится плотно работать с Общественной палатой РФ, Ассоциацией юристов России, «Деловой Россией», «Опорой России», научными, образовательными организациями и т.д. Пользуясь случаем, хочу выразить благодарность Юрию Сергеевичу Пилипенко, президенту Федеральной палаты адвокатов, за его поддержку моей личной профессиональной и общественной деятельности, за совместные проекты. У нас и наших коллег много интересных планов по развитию российской адвокатуры, причем не только как профессиональной корпорации, но и как института гражданского общества, который должен влиять на законодательную и правотворческую деятельность государства. Для этого мы создали Научно-консультативный совет, Научно-экспертный совет и Общественно-консультативный совет. К своей работе мы стараемся подключать известных ученых, политиков, государственных и общественных деятелей. И нам это удается. В частности, встреча с Дмитрием Анатольевичем Медведевым показала, что наш авторитет значительно укрепился среди как общественных, так и государственных институтов.
— Какое в Вашей профессиональной адвокатской практике было самое интересное дело?
— Их достаточно много. И каждое по-своему было интересным. Хорошо помню процесс о защите бренда журнала «Человек и закон». Суть дела в том, что один из центральных телеканалов хотел отобрать у издания его исконное название. Тяжба тянулась пять лет и закончилась нашей убедительной победой. Дорогого стоит, что старейший журнал правовой направленности, занесенный в свое время в Книгу рекордов Гиннесса, удалось отстоять и сохранить. К слову, в 2021 г. флагман отечественной правовой журналистики журнал «Человек и закон», учредителем которого является Министерство юстиции, будет отмечать свой 50-летний юбилей.
— Как Вы относитесь к дальнейшему развитию российской адвокатуры?
— Я считаю, что мы должны развиваться по цивилизованному пути, по которому идут наши западноевропейские коллеги. Высококвалифицированную юридическую помощь, тем более в судах, должны оказывать только адвокаты. Попытки отойти от этой главной линии ведут даже не к нарушению прав адвокатов, а к нарушению прав граждан на квалифицированную юридическую помощь. Только адвокат в состоянии на высоком профессиональном уровне оказать правовую помощь и, более того, с соблюдением этических правил.
— Что бы Вы пожелали молодым адвокатам?
— 26 лет назад, получая из рук тогдашнего министра юстиции Юрия Хамзатовича Калмыкова свидетельство о регистрации Молодежного союза юристов России, я сказал, что наша организация будет всячески содействовать становлению качественно нового поколения российских юристов.
— Удалось?
— Я считаю, что результаты есть. Выросло целое поколение профессионально подготовленных адвокатов. Безусловно, профессия юриста, в частности адвоката, предъявляет особые требования как к его личным, так и к профессиональным качествам. Адвокатами не рождаются. Нужно постоянно учиться, взаимодействовать и общаться с коллегами из разных адвокатских палат. Молодые адвокаты должны понимать, что путь к успеху в нашей профессии достаточно непрост. Требуются годы, чтобы твое имя стало брендом, но это того стоит.
— Все мы родом из детства. Где Вы родились, выросли, кто Ваши родители?
— Родился я в Украине, но корни у меня белорусские. Мои родители из Гомельской области. Однако всю сознательную жизнь живу в России. Поэтому моя Родина, можно сказать, СССР, а это Белоруссия, Россия, Украина… Что касается детства, то оно проходило в разных уголках тогдашней большой страны. Мой отец, Валерий Евгеньевич, – военнослужащий, ракетчик, и этим все сказано. Куда направляли его служить, туда ехали и мы: мама, Зинаида Платоновна, старший брат Виталий и я. Отец менял гарнизоны, мама искала работу на новом месте, а мы с братом обретали друзей в очередной школе. Среднюю школу я окончил в селе Жеребково, что неподалеку от Одессы. Низкий поклон моим дорогим родителям, которые вырастили, воспитали нас с братом и дали возможность получить образование. К сказанному добавлю: всё то, что есть сегодня во мне, мои достижения и победы складывались из родительского внимания, заботы, поддержки, терпения и любви.
— Как часто Вы общаетесь с теми, кто с Вами учился и кто в свое время Вам дал путевку в жизнь?
— К сожалению, редко. Жизнь разбросала нас по разным странам и континентам. Одни живут в России, другие в Украине, третьи в Белоруссии… Есть и такие, кто обосновался в Европе и даже в Америке. Дай Бог им всем удачи, здоровья и благополучия. Как и моим школьным учителям, от которых я получил не только знания, но и хорошие нравственные и житейские уроки.
— Что побудило Вас выбрать профессию юриста – родительское напутствие, книги или что-то еще? И не просто юриста, а юриста-международника… Вы ведь окончили известный и престижный вуз России – МГИМО… Большой был конкурс, когда Вы туда поступали?
— Учась в школе, я решил пойти по стопам отца – стать военным, но не ракетчиком, а военным юристом. Таких специалистов в то время готовил Военный Краснознаменный институт Министерства обороны – уникальное в своем роде учебное заведение. Но я наивно думал, что правила поступления в этот институт такие же, как и в любой гражданский вуз. Приехав с отцом в Москву, я узнал, что документы туда надо было подать заранее, через военкомат. Кроме того, нужны были и соответствующие рекомендации. Чуть ли не от командующего войсками округа. Поэтому у меня даже документы туда не приняли. Зато их взяли на юридический факультет МГУ, однако, сдав вступительные экзамены, я не прошел по конкурсу – не хватило одного балла. Расстроился, конечно. Но отношение к юрфаку МГУ осталось хорошее. Вернулся в родное Жеребково. Год трудился съемщиком-демонтажником ракетно-торпедного оружия на военном арсенале. Очень тяжелая, ответственная, но высокооплачиваемая работа. Параллельно готовился к экзаменам в военный вуз. Закалял себя и физически, так как с общими предметами надо было сдавать еще экзамен и по физподготовке. Поэтому ежедневно бегал по 15 км, качал бицепсы на спортивных снарядах. Уже тогда пришло понимание, что не всё в жизни дается легко, с первого раза. В любом деле нужен труд – настойчивый, кропотливый. Важно также оптимистично смотреть в будущее, искать смысл жизни и верить в себя.
Через год моя мечта сбылась – я стал курсантом военно-юридического факультета Военного Краснознаменного института. Учиться было интересно. Наверное, из меня вышел бы неплохой военный прокурор или следователь. Но я принял решение уйти из Вооруженных сил. Причины? Они кроются в той обстановке, которая сложилась тогда в стране. Шел 1991 год. Нас, курсантов, часто бросали разгонять демонстрации, хотя этим должны были заниматься милиция и внутренние войска. Единой страны фактически не было, армию оплевали, превратив в изгоя, а затем стали растаскивать по национальным квартирам. Меня звали служить в Украину, где надо было по новой принимать военную присягу. А человек в погонах, как известно, присягает один раз. Словом, я написал рапорт. И вскоре поступил в престижный, как Вы заметили, МГИМО на международно-правовой факультет. Конкурс был порядка 35 человек на место…
— Сейчас многие называют Вас своим учителем. А кто были Вашими учителями в вузе?
— Институт дал мне именно то, что я искал: багаж юридических и языковых знаний, прекрасных учителей и хороших друзей. Об учителях могу говорить только с искренним уважением и любовью. В первую очередь о профессоре Сергее Николаевиче Лебедеве, руководителе моей дипломной работы. Замечательный преподаватель, большой ученый, он глубоко и всесторонне знал вопросы международной жизни, очень точно анализировал всё, что происходило. К сожалению, в 2016 г. Сергея Николаевича не стало. Но я всю жизнь буду помнить уроки своего учителя. Огромное спасибо хочу сказать ректору института Анатолию Васильевичу Торкунову. На протяжении всей учебы в вузе я и мои однокурсники постоянно ощущали его поддержку. Позже он предложил мне возглавить кафедру гражданского общества. Кроме того, вместе с ним мы создали Национальную ассоциацию научных изданий. Добрых слов заслуживают и другие преподаватели моей альма-матер.
— Расскажите о Вашей семье, увлечениях…
— Я иногда шучу, что расту в многодетной семье. И это так. У меня шестеро детей: пятеро сыновей и дочка. Старший сын, который отслужил в армии, в том числе в Сирии, был морским пехотинцем, сейчас учится на юридическом факультете. Младшие еще подрастают. Семья для меня – это своего рода оберег, защита и место, где я чувствую себя счастливым.
Что касается увлечений, то я люблю заниматься спортом. В последнее время «пристрастился» к треккингу и хайкингу, т.е. к пешим походам в горах. Горы здорово разгружают, дают очень большую энергетику. Таджикистан, Узбекистан, Казахстан и Киргизия, где я уже побывал, поразили красотой своих гор, древностью городов. Впереди новые планы по покорению вершин. Если говорить о других увлечениях, то я, безусловно, много читаю не только профессиональной литературы, но и классической русской и зарубежной. Слежу и за современными новинками. Безусловно, хожу в кино, стараюсь смотреть наиболее интересные фильмы.
— Благодарю Вас за интересную беседу. Искренне поздравляю Вас и желаю новых наград и покорения вершин!
Беседу вел Николай Карташов
СРАВКА
Владислав Валерьевич ГРИБ – главный редактор Издательской группы «Юрист», заведующий кафедрой правовых основ управления МГИМО (У) МИД России, член Общественной палаты Российской Федерации, член Президиума Ассоциации юристов России, вице-президент Федеральной палаты адвокатов, член-корреспондент РАО, доктор юридических наук, профессор.
Владислав Валерьевич родился 16 мая 1972 г. С 1991 по 1996 г. учился на международно-правовом факультете МГИМО (У) МИД России по специальности «юрист-международник». В 1993 г. выступил инициатором создания общероссийской общественной организации «Молодежный союз юристов России». С 1993 г. – учредитель и главный редактор федерального журнала «Юрист», на базе которого в 1997 г. создана Издательская группа «Юрист». В 1999 г. выступил одним из организаторов создания Российской академии юридических наук, в том же году избран председателем Исполнительного комитета Российской академии юридических наук. В марте 2000 г. избран вице-президентом и председателем Исполкома общероссийского общественного объединения «Российский союз юристов». С декабря 2005 г. является членом Президиума Ассоциации юристов России, с 2006 г. – членом общественных советов при ФСИН России, ФСБ, ФСТ и МВД России, членом Комиссии по законопроектной деятельности Правительства РФ от Общественной палаты, МЧС России и Рособрнадзора. С 2006 г. – член Общественной палаты Российской Федерации I, II, III, IV, V, VI составов, в том числе первый заместитель секретаря Общественной палаты РФ в период с 2012 по 2014 г. С 2008 по 2018 г. – заведующий кафедрой гражданского общества МГИМО (У) МИД России. В 2009 г. избран вице-президентом Федеральной палаты адвокатов РФ. В 2016 г. избран председателем Общероссийской общественной организации «Российское профессорское собрание». В 2018 г. – личный представитель председателя ОБСЕ по противодействию расизму, ксенофобии и дискриминации в OSCE – The Organization for Security and Co-operation in Europe. С 2018 г. – заведующий кафедрой правовых основ управления МГИМО (У) МИД России. С 2018 г. – ректор Института международного права и экономики имени А.С. Грибоедова. В конце января 2020 г. вошел в состав Российской трехсторонней комиссии по регулированию социально-трудовых отношений.
Автор более 150 научных работ по проблемам гражданского общества, общественного контроля, правозащитной деятельности, муниципального права, молодежной политики, судебно-правовой реформы, конституционного права, теории государства и права и др. За успешную общественную и профессиональную деятельность награжден государственными и ведомственными наградами.
Женат. Воспитывает шестерых детей.
Минувшие 20 лет были золотым веком российской адвокатуры
Благодаря Закону об адвокатской деятельности соблюден баланс между интересами адвокатуры и общефедеральными ценностями
В связи с 20-летием Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» президент ФПА РФ Юрий Пилипенко поделился мнением о значении этого законодательного акта для российской адвокатуры и оценил как уже внесенные в него изменения, так и готовящиеся поправки, рассказав о работе над некоторыми из них.
– Юрий Сергеевич, 31 мая исполняется 20 лет со дня принятия Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации». Как Вы оцениваете эти два десятилетия в жизни российской адвокатуры?
– 20 лет – славный юбилей и, конечно, повод поговорить о нашем Законе об адвокатской деятельности и адвокатуре.
Первое, что стоит упомянуть, – и не новое, поскольку об этом я уже не раз говорил, а сегодня хотел бы особенно подчеркнуть: 20 лет в истории российской адвокатуры, прошедшие под сенью и в рамках современного Закона, юбилей которого мы отмечаем, являются золотым веком российской адвокатуры, и вряд ли это преувеличение.
Когда я ранее высказывал эту точку зрения, то, не буду скрывать, наблюдал в глазах некоторых коллег определенного рода скепсис. Но думаю, что серьезные поводы для такого скепсиса уменьшаются. Что не исключает моего искреннего намерения пожелать нашей корпорации дальнейшего и бóльшего процветания.
Да, многие могут сказать, что у нас есть проблемы с количеством оправдательных приговоров, например, с удовлетворяемостью ходатайств и заявлений адвокатов, с допуском адвокатов к их подзащитным, с необоснованными досмотрами… Существует известный ряд таких претензий, которые обычно предъявляют адвокаты, говоря о сложностях, с которыми сталкиваются в своей профессиональной деятельности.
Но должен сказать, что эти претензии относятся, по здравому размышлению, скорее к функционированию системы правосудия и правоохранительных структур, чем к адвокатской корпорации, хотя они и неразрывно связаны между собой. И даже вот эти проблемы мы, насколько у нас хватало сил, возможностей и авторитета, решали. И некоторые решили. Но коллеги, сталкиваясь с проблемами и препятствиями в своей профессиональной деятельности, по привычке чаще винят в этом свою корпорацию – им так проще, а мне это понятно.
– Приведите, пожалуйста, примеры таких решений.
– Вспомним, например, поправки в Уголовно-процессуальный кодекс РФ, которые были приняты в 2017 г. (Федеральный закон от 17 апреля 2017 г. № 73-ФЗ. – Прим. ред.) и направлены на обеспечение дополнительных гарантий независимости адвокатов при осуществлении ими профессиональной деятельности. Напомню, что в предшествовавших подготовке этого документа, который был внесен в Государственную Думу Президентом РФ, рекомендациях Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека были учтены очень многие предложения Федеральной палаты адвокатов.
Среди внесенных в УПК изменений и дополнений – новая редакция ст. 161 УПК РФ, устанавливающая перечень сведений, на которые не распространяется запрет на предание гласности данных предварительного расследования; ст. 450.1, определяющая особенности производства обыска, осмотра и выемки в отношении адвоката. Тогда же впервые в УПК появилось упоминание о Федеральной палате адвокатов как об институте: в положения, регламентирующие назначение защитника, внесено дополнение о том, что оно производится в порядке, определенном Советом ФПА РФ.
Несколько раньше, в 2015 г., в Гражданском кодексе РФ впервые появилось упоминание об адвокатуре – закреплен статус адвокатских палат и адвокатских образований как некоммерческих корпоративных организаций (Федеральный закон от 13 июля 2015 г. № 268-ФЗ. – Прим. ред.).
– А как Вы оцениваете организацию корпоративного самоуправления?
– Корпоративная жизнь – а в значительной степени Закон и посвящен нашей корпоративной жизни и деятельности – была, на мой взгляд, достойна похвал, за редкими исключениями. Возможно, кто-то опять выскажется или подумает об этом скептически. Я просто уверен, что найдутся критики, тем более что в последние несколько лет мы могли слышать и читать достаточно жесткие и бескомпромиссные высказывания в наш адрес со стороны некоторых наших романтично настроенных коллег.
Они и не согласятся с моей оценкой, но это их право, их позиция.
А я утверждаю и повторяюсь, что с корпоративной точки зрения, с точки зрения самоуправления прошедшие 20 лет продемонстрировали высокую степень адекватности Закона реальным обстоятельствам, в которых существовала и развивалась адвокатура все эти славные 20 лет.
У нас были соблюдены, на мой взгляд, все важнейшие балансы: между интересами адвокатов; интересами адвокатских образований и их руководителей и адвокатов; между интересами адвокатских образований и региональных палат; и самое главное, за что в большей степени в ответе и лично президент ФПА, и мои замечательные коллеги по Совету Федеральной палаты, – между интересами региональных палат и общефедеральными ценностями, задачами и приоритетами. Именно Закон об адвокатской деятельности и адвокатуре позволил нам всё это осуществить, не «перегнув палку» ни в каком из наших проявлений.
– Можете ли Вы вспомнить какие-то интересные дискуссии, происходившие при подготовке проекта Закона об адвокатуре?
– Лично я – нет, не могу, потому что не принимал в разработке Закона никакого участия. Об этом надо спросить, конечно же, его авторов. Могу вспомнить примерно человек 10, которые в течение этих 20 лет называли себя – с разной степенью объективности и напора – авторами этого документа. Думаю, что каждый из них, наверное, в той или иной степени имеет право себя так позиционировать, и они могли бы ответить на этот вопрос с разной степенью подробностей.
Но приведу один интересный казус из истории подготовки современного российского федерального законодательства об адвокатуре. Не помню, кто был автором законопроекта, о котором сейчас скажу, но, кажется, он был даже в «Российской газете» опубликован. И там черным по белому было написано, что у адвокатов должно быть право на ношение оружия. Это меня тогда сильно повеселило, но понятно было, что это лишь чьи-то пожелания. Благие пожелания.
– За 20 лет Закон об адвокатуре претерпел ряд изменений. Какие внесенные в него поправки, на Ваш взгляд, сыграли положительную роль, а какие – наоборот?
– Изменений в наш Закон внесено было немало за предыдущий период времени. Но и не так чтобы уж и слишком много, памятуя известную тягу нашего законодателя и законодательства к переменчивости. Помню три пакета поправок. И если в разработке первоначального законопроекта я участия не принимал, то в подготовке каждого из последовавших пакетов поправок участвовал с той либо иной степенью вовлеченности и ответственности за эти поправки.
Самой любопытной была ситуация разработки первых поправок: спустя года полтора после принятия Закона сами законодатели инициативно предложили ФПА в принципе пересмотреть его текст, не меняя концепцию, и поправить всё то, что на практике показало себя не работающим либо мешающим развитию и деятельности адвокатуры. Был дан, так сказать, «карт бланш».
Вспоминаю эти моменты: первый президент Федеральной палаты адвокатов – Евгений Васильевич Семеняко, наобщавшись с президентами палат, я (Юрий Пилипенко в 2004 г. был членом Совета ФПА РФ. – Прим. ред.) и еще одна симпатичная девушка, которая вызвалась нам помогать технически, перечитывали Закон вдоль и поперек и искали, что же в нем можно было бы поправить из неконцептуального. Но имевшегося на тот момент почти двухлетнего опыта применения Закона не хватало, чтобы предложить всё то, что было бы нужно тогда включить в текст. Это было открытое окно возможностей, которыми мы воспользовались, на самом деле, лишь частично.
Вот такой был момент в истории внесения поправок. Хотя даже при том уровне благожелательности наиболее заметные предложения были внесены законодателем, депутатами Государственной Думы. А все адвокатские предложения обсуждались принципиально.
Два остальных пакета принимались в совсем ином ключе и в основных своих положениях учитывали прежде всего настроения и законодателя, и Министерства юстиции. Это были изначально не наши инициативы. Какие-то поправки дополнительно предлагали мы, что-то из первоначальных задумок было принято в нашей редакции, а многое сохранилось в первозданном виде. Есть какие-то идеи, с которыми мы и по сию пору не согласны, но, так как они уже воплощены в Законе, мы их исполняем.
В частности, для примера могу привести поправку о том, что президенты и члены советов палат разделены с квалификационными комиссиями. И как тогда я не считал эту поправку полезной, так и спустя уже несколько лет применения пользы от нее не наблюдаю. Другое дело, что мы благодаря некоторым изменениям в Кодексе профессиональной этики адвоката сумели слегка откорректировать ее применение. Ну и, наверное, надо высказать благодарность руководителям региональных палат, которые сумели на практике так выстроить взаимоотношения и ситуацию в своих палатах, что применение этого положения Закона не привело пока к каким-то заметным и серьезным конфликтам, хотя и могло бы к ним привести.
– Вы ранее говорили, что первая редакция Закона отводила Федеральной палате адвокатов роль «английской королевы», то есть главы без реальных полномочий. В последние годы в Закон был внесен ряд поправок, расширяющих полномочия ФПА. Каково значение ФПА для адвокатской корпорации?
– Не скрою, такое ощущение относительно роли ФПА в адвокатской структуре у меня было, но в то же время было и есть понимание, что такое положение вещей, особенно в отсутствие опыта общефедерального самоуправления, вполне ожидаемо и оправдано. Многие опасались появления «министерства адвокатуры», вот и сделали всё возможное, чтобы имела место одна лишь «координация деятельности» в коротком перечне полномочий ФПА.
Но время, как это почти всегда бывает, всё расставило по своим местам, «министерства адвокатуры» не появилось (есть и те коллеги, которые считают, что и «к сожалению»), роль ФПА естественным образом как фактически, так и за счет поправок в Закон возросла, полезность такого рода изменений не могут отрицать даже самые отъявленные скептики (нескольких я знаю).
Всё, что я знаю о российской адвокатуре и о событиях в ее жизни в последние 10–20 лет, свидетельствует о том, что роль Федеральной палаты адвокатов крайне важна. Если бы ФПА не играла ту роль, которую она играла все эти годы в российской адвокатуре, ее обязательно играло бы государство. Это и координация, и решение общих задач, и определение стратегии, и корпоративный контроль за соблюдением Закона и корпоративных актов. Понятно, что не может не быть такой роли в этой пьесе.
– Чего, с Вашей точки зрения, не хватает в Законе об адвокатуре? Какие положения можно было бы добавить или уточнить, чтобы этот документ стал совершеннее?
– Является ли текст закона идеальным? Отвечу сразу: конечно же, нет. И у меня в том числе есть определенные претензии не только к текстуальному выражению некоторых его частей, но и к некоторым принципиальным вещам. И мы нашим коллективным разумом и волей эти вещи пытались все эти годы подправить, подредактировать. Кое-что удалось сделать, что-то – нет.
Из того, что не удалось исправить, хотя мы много об этом думали и много работали в этом направлении, – это положение, что только адвокат, без всяких исключений, является лицом, оказывающим юридическую помощь. А мы все понимаем, что адвокатура за эти 20 лет проявила себя не только как защитница в уголовных делах, но и как советница в вопросах бизнеса. И, конечно же, в этой части то обстоятельство, что только адвокаты могут оказывать юридическую помощь, – скорее недостаток, чем достоинство.
Мы предполагали, что в рамках Концепции регулирования рынка профессиональной юридической помощи, которая обсуждалась последние 10 лет, это узкое место будет расшито. Именно такого рода идеи в тексте Концепции и содержались. Но она, к большому сожалению, года два назад потеряла актуальность в силу объективных причин, пандемии в том числе, а сегодня очевидно, что пока и не до Концепции. Хотя надежды всё равно не теряем, будем эту линию проводить и в современных условиях, потому что нам адвокатура дорога и важна как институт, вне зависимости от некоторых внешних обстоятельств.
– В какой мере, по Вашему мнению, отвечают базовым принципам деятельности адвокатуры и ее интересам поправки в Закон об адвокатуре, которые готовит в настоящее время Минюст России?
– Четвертый пакет поправок, инициированный Министерством юстиции РФ, как всегда бывает и, наверное, всегда будет в адвокатском сообществе, вызвал просто феерическую реакцию.
Хотя, действительно, только одна из них вызывает практически у всех, кто о ней так или иначе упоминал и кого я слышал, отрицательное отношение. Это п. 4 ст. 17.1, которую предлагается включить в Закон об адвокатуре. Он предусматривает обжалование органом юстиции в судебном порядке решений совета адвокатской палаты, принятых по результатам рассмотрения представлений органа юстиции. (Возражения против этого положения в части, касающейся представлений, которые внесены в порядке и по основаниям, предусмотренным п. 2 и 7 ст. 17 Закона об адвокатуре, аргументированы в правовой позиции Федеральной палаты адвокатов, опубликованной на сайте ФПА РФ. – Прим. ред.) Все остальные предлагаемые изменения и дополнения, на наш взгляд, являются в той либо иной степени приемлемыми для корпорации.
И почему-то никто не хочет брать во внимание – ни те, кто критикует, ни те, кто скептически наблюдает за этими поправками, – что опубликованный текст является результатом компромисса, длительной работы и дискуссий на площадке Минюста, в которых принимали участие до восьми членов Совета Федеральной палаты адвокатов, и в любом случае многое из того, что изначально в проекте содержалось, нам удалось отредактировать или исключить в ходе этих дискуссий.
И, конечно же, люди, ни за что не отвечающие и даже не имеющие представления о таком явлении, как ответственность не только за «себя родного», но и за большую группу людей, за всю корпорацию, «вскипели» на страницах социальных сетей. Но всё это теперь улеглось – может быть, перестало быть им интересным, а поправки, по всей видимости, будут всё-таки приняты, как и планировал Минюст.
– Каково, по Вашему мнению, будущее российской адвокатуры в перспективе 10–20 лет?
– Мир меняется настолько стремительно, что не рискну делать прогнозы на такую отдаленную перспективу. Скажу одно: Федеральная палата адвокатов, мои коллеги по Совету, руководители палат сделают всё, на что хватит сил и возможностей, чтобы и через 10, и через 20 лет российская адвокатура развивалась как независимый институт и профессиональное сообщество, защищающее права и свободы граждан.