Светлана ДОБРОВОЛЬСКАЯ: «Понимание приходит с опытом»
В этом году адвокат АП Московской области, почетный адвокат России Светлана Добровольская отмечает 25-летие профессиональной деятельности. В преддверии столь крупной юбилейной даты Светлана Игоревна рассказала «Российскому адвокату» о том, как за это время изменились российская адвокатура, она сама и как важно иметь надежный тыл за плечами.
– Светлана, я держу в руках номер журнала «Домашний адвокат» за 1996 год. В нем есть Ваша статья «Шесть правил на крайний случай», в которой Вы даете советы, как себя вести в случаже уголовного преследования. Прошло почти 25 лет. Сейчас Вы успешный адвокат. Что изменилось за эти годы в адвокатуре и Вашей адвокатской практике? Дали бы Вы сейчас такие же советы?
– В адвокатуру я пришла в начале августа 1995 г. – в 25 лет, практически сразу после окончания юридического факультета МГУ. Адвокатура середины 1990-х годов – это отдельная история. Тогда только-только полностью открыли границы нашей страны, и многие адвокаты-евреи уехали на постоянное место жительства в Израиль. Сейчас это странно звучит, но в то десятилетие адвокатов было мало. Знания ценились. Законодательство менялось в сторону расширения прав адвокатов. Дул свежий ветер перемен. И хотелось сделать очень много! Журнал «Домашний адвокат» был в то время очень популярен: это была хорошая возможность донести до граждан и наших клиентов простым понятным языком (а не в академической манере, как это делалось в юридических журналах «Законность», «Российская юстиция»), как поступать в том или ином случае. Люди читали статьи, пользовались советами, а потом звонили понравившемуся им адвокату для получения более подробной консультации по их делу. И да, это была своеобразная скрытая реклама. Ко мне многие клиенты тогда пришли, познакомившись со мной на страницах журнала «Домашний адвокат». Конечно, адвокатура сейчас и адвокатура тогда – это совершенно разные явления. Изменилось всё – от правовой организации профессиональной деятельности, структуры адвокатского сообщества до прав и возможностей адвокатов. Но это отдельная тема для беседы. Неизменным для меня осталось одно: как и 25 лет назад, я искренне пытаюсь помочь своим клиентам, честно выполняя свой адвокатский долг. Мой 25-летний путь в адвокатуре был отмечен и моими коллегами: президиум Московской областной коллегии адвокатов наградил меня грамотой за долголетний и добросовестный труд в региональной адвокатуре.
Вот Вы спросили, дала бы я сейчас людям такие же советы в случае их задержания или вызова на допрос, как тогда. Да, они актуальны и сейчас. Соблюдение этих правил – это своеобразная «страховка» граждан от незаконного насилия со стороны государства. Сейчас СМИ много пишут о таких фактах. Давление государства в последние годы стало более заметным, более ощутимым, чем в 90-е. Поэтому мои советы не только не устарели, а, наоборот, стали более актуальными, востребованными в наше непростое время.
– Наша корпорация неоднородна: есть адвокаты, чьи гонорары исчисляются миллионами, а есть и те, кто работает исключительно по назначению. Как Вы определите свое место в ней?
– Золотая середина. Я не стремлюсь обслуживать госкорпорации или зарубежные фирмы, как это делают крупные юридические образования, но и не живу за счет денег, заработанных по ст. 51 УПК РФ.
Я родилась и выросла в Москве. Как и мои родители, я также окончила МГУ и потом защитила диссертацию на кафедре уголовного процесса. Прочный фундамент знаний позволяет мне жить и находить нестандартные решения в сложных и запутанных юридических делах. Я неплохо разбираюсь в ситуации, сложившейся на рынке правовых услуг в нашей стране. Большие деньги, уплаченные за юридические услуги, особенно если это бюджетные деньги, могут быть предметом уголовного преследования со стороны государства, поэтому я сторонник достойной оплаты труда адвоката за проделанную работу. Мое кредо: клиент должен быть уверен в честном к себе отношении, в том, что за его деньги я буду работать именно в его интересах, а не в чьих-то других.
– Наверное, за долгие годы у Вас выработалась специализация? Какие дела Вы обычно ведете?
– Безусловно, специализация у меня есть: всё законодательство знать нельзя, тем более хорошо. Я работаю не только в столице, но и в области, поэтому в основном и специализация – земельные споры, раздел домовладений, наследственные дела, споры о праве собственности, признание сделок недействительными, семейные споры… Всё это можно назвать одним словом – гражданские дела, рассматриваемые в судах общей юрисдикции. Второе направление – это уголовное право. В свое время я начинала как адвокат по уголовным делам. В этих случаях очень важно обратиться к адвокату как можно раньше, пока человек на свободе, тогда и шансов избежать уголовной ответственности значительно больше. Но даже если лицо имеет статус обвиняемого и находится в СИЗО, всегда есть возможность помочь ему, например, добиться изменения меры пресечения на не связанную с содержанием под стражей. Третье направление – жалобы в Европейский суд по правам человека. У меня есть успешный опыт обращения в ЕСПЧ. Мою жалобу на незаконность содержания доверителя под стражей рассмотрели менее чем за год. Это дело «Долгова против России» попало в сборник «Методические рекомендации по обращению в Европейский суд по правам человека», изданный Адвокатской палатой Московской области дважды: в 2007 и 2011 гг. После этого также было несколько успешных обращений в ЕСПЧ.
– Если не секрет, как Вы формируете клиентскую базу?
– Интересный вопрос. За долгие годы сложились два правила работы с людьми. Первое – в основном это клиенты по рекомендациям. То есть оказала я юридическую помощь человеку, всё хорошо, он доволен. Потом случилась беда у его знакомого. Он дает мой телефон, и этот, второй человек обращается ко мне, уже имея пример успешной работы с его знакомым. Еще не встречаясь лично, он может посмотреть информацию обо мне и моих коллегах – Маликове Вадиме Владимировиче, Першине Алексее Владимировиче и Оленеве Александре Борисовиче – на сайте advokatmoka.ru. Там же доверитель может почитать наши статьи, в том числе и ту, что Вы упомянули в самом начале. Ну и второе правило: должна быть психологическая совместимость с клиентом, своеобразная «химия отношений». Клиент и адвокат должны взаимно друг другу доверять. Если нет психологического контакта, успеха в работе не будет. Именно этой особенностью и объясняется тот факт, что многие мои доверители спустя годы, когда у них что-то случается, обращаются за помощью опять ко мне. И таких случаев в моей адвокатской практике много.
– Светлана, Вы упомянули сайт advokatmoka.ru. Кроме Вас там представлены еще три адвоката. Расскажите о них подробнее.
– Это, можно сказать, команда проверенных временем коллег-адвокатов, с которыми я в некоторых особо сложных случаях совместно веду дела.
Знаете такую фразу: «понимание приходит с опытом»? Вот так и у меня. Чем больше становился опыт в профессии, тем явственнее я для себя понимала: когда работаешь по делу вместе с проверенными друзьями, коллегами-единомышленниками, которые тебя смогут подстраховать, если где-то не успеваешь, общий результат лучше. Особенно это актуально, как я уже поясняла, при ведении сложных уголовных и гражданских дел. Слишком большой объем непростой работы в сжатые сроки, одному не справиться. Но и работать с незнакомым тебе адвокатом нелегко и зачастую малорезультативно, может быть нарушена выработанная линия защиты.
Так что наш сайт – это электронная визитка, позволяющая клиентам понять, кто из адвокатов гипотетически может подключиться к ведению дела, если оно будет сложным.
Бывает, что ко мне обращаются клиенты, проблема которых по профилю работы ближе кому-то из моих коллег. Тогда я рекомендую обратиться к нему. Бывает и так, что каких-то клиентов они перенаправляют ко мне.
Правило при этом одно: мы доверяем друг другу чисто по-человечески и как профессионалы знаем, что совместная работа пойдет только на благо доверителю и улучшит результат по делу. Ну и, конечно, тот факт, что мы, работая вместе, остаемся независимыми друг от друга адвокатами, состоящими в Московском центральном филиале Московской областной коллегии адвокатов Адвокатской палаты Московской области, – определенное преимущество перед коллегами, работающими индивидуально. По закону, да и на практике каждый из нас – самостоятельный адвокат, и мы можем вести дела клиентов с противоположными интересами, что невозможно для адвокатов, работающих в адвокатском бюро. Например, муж и жена разводятся и делят имущество. Я могу представлять интересы жены, а кто-то из моих коллег – интересы мужа. При этом мы всегда постараемся, чтобы клиенты договорились между собой мирно и оформили у нотариуса соглашение о разделе имущества супругов.
– Что бы Вы в нескольких словах могли сказать о специализации Ваших коллег, об их опыте работы и их личных качествах?
– Наверное, всех нас объединяют такие качества, как честность и порядочность по отношению к доверителям. Мои коллеги не «как бы» выполняют работу, не «как бы» защищают, а выкладываются на 100%, делая иногда даже невозможное. У Першина и Оленева в основном уголовно-правовая специализация, у Маликова – гражданско-правовая. Все мои коллеги имеют успешный опыт обращения в Европейский суд по правам человека. Более подробно они о себе расскажут сами.
– Тогда давайте предоставим им слово.
Адвокат Вадим Маликов: Я согласен с коллегой: работать вместе всегда полезно в профессиональном плане. В какой-то мере мы всегда дополняем друг друга, а при случае не стесняемся и спросить совета, что также идет на пользу как всем вместе, так и каждому в отдельности, а в итоге и на благо наших доверителей. Поэтому совет начинающим адвокатам – никогда не стесняйтесь спрашивать более опытных коллег, которые всегда готовы помочь.
Адвокат Алексей Першин: В моей адвокатской практике несколько уголовных дел, которые мы вели совместно с коллегами. Интересным был опыт работы с Вадимом Маликовым в суде присяжных в Московском областном суде в 2009 г., когда нам обоим удалось добиться оправдательных вердиктов для своих клиентов. В 2011 г. я добился в суде присяжных оправдания полковника В.В. Квачкова, приговор в отношении которого вступил в законную силу. Как показал опыт совместного ведения дел, работа становится более эффективной. Скажу даже более конкретно: зачастую положительный результат по делу достигается благодаря слаженной работе команды адвокатов.
Адвокат Александр Оленев: У меня специализация – уголовное право и процесс. Основные профессиональные интересы – это криминалистика и криминология. Я осуществляю защиту прав доверителей от стадии доследственной проверки, также участвую в предварительном следствии, дознании, в судах, включая успешный опыт работы в суде присяжных, а также в апелляции и кассации и на стадии исполнения приговора. Я – человек команды, для меня очень ценно, что меня окружают высочайшего уровня профессионалы, и, только работая вместе, мы всегда находим оптимальное решение в любой, даже самой сложной ситуации.
– Светлана, а можете ли Вы рассказать о самом запомнившемся деле?
– Их много. Но выделю дело Вали Долговой, в 2005 г. освобожденной в зале суда. С ней мы дошли до ЕСПЧ, который вынес постановление в нашу пользу. Помню это дело очень хорошо. В декабре 2004 г. группа из 40 молодых людей и девушек ворвалась в приемную Администрации Президента РФ. Валя Долгова оказалась среди них, поскольку ее молодой человек был «лимоновцем» и она просто пошла с ним за компанию. 18-летняя девушка плохо разбиралась в политике. Ее задержали, арестовали на два месяца, и следователь не хотела ничего слушать о ее невиновности. «Будет сидеть, надо было думать, куда идти», – сказала мне следователь при продлении срока содержания под стражей. Я тогда только начала заниматься написанием жалоб в ЕСПЧ. И предложила Вале: «Давай рискнем. Я считаю твое содержание под стражей незаконным. Каким бы серьезным ни было предъявленное обвинение, тяжесть бездоказательно предъявленного обвинения не может быть основанием для продления сроков содержания под стражей». Мы обратились с жалобой в ЕСПЧ. Жалобу признали приемлемой и дали ей приоритет, применив Правило 54А Регламента Европейского суда и п. 3 ст. 29 Конвенции. Власти Российской Федерации возражали против удовлетворения жалобы. Но в то же время тон следствия сменился, обвинение по ст. 278 УК РФ сменили на ч. 2 ст. 212 УК РФ. 8 декабря 2005 г. Валю Долгову освободили в зале суда, приговорив к двум годам лишения свободы условно. Решение ЕСПЧ Валя встречала уже на свободе. Вот так закончилось это дело. А с Валей Долговой мы до сих пор общаемся, дружим на Фейсбуке. Слава Богу, у нее всё хорошо.
– В заключение блиц-опрос. Самый необычный гонорар?
– Клиентка за письменную консультацию по земельному спору расплатилась гусем, яблоками и картошкой.
– Самая быстрая победа по делу?
– В апелляции. За 2 минуты. Суд оставил жалобу противника клиента без рассмотрения, так как жалоба не была подписана. Клиент остался доволен.
– Ну и, наконец, что бы Вы хотели пожелать нашим читателям?
– Пусть в их судьбе будет как можно меньше уголовных и гражданских судов. А если такие всё же случаются, пусть на помощь им всегда придет знающий и ответственный адвокат.
– Спасибо за беседу.
Минувшие 20 лет были золотым веком российской адвокатуры
Благодаря Закону об адвокатской деятельности соблюден баланс между интересами адвокатуры и общефедеральными ценностями
В связи с 20-летием Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» президент ФПА РФ Юрий Пилипенко поделился мнением о значении этого законодательного акта для российской адвокатуры и оценил как уже внесенные в него изменения, так и готовящиеся поправки, рассказав о работе над некоторыми из них.
– Юрий Сергеевич, 31 мая исполняется 20 лет со дня принятия Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации». Как Вы оцениваете эти два десятилетия в жизни российской адвокатуры?
– 20 лет – славный юбилей и, конечно, повод поговорить о нашем Законе об адвокатской деятельности и адвокатуре.
Первое, что стоит упомянуть, – и не новое, поскольку об этом я уже не раз говорил, а сегодня хотел бы особенно подчеркнуть: 20 лет в истории российской адвокатуры, прошедшие под сенью и в рамках современного Закона, юбилей которого мы отмечаем, являются золотым веком российской адвокатуры, и вряд ли это преувеличение.
Когда я ранее высказывал эту точку зрения, то, не буду скрывать, наблюдал в глазах некоторых коллег определенного рода скепсис. Но думаю, что серьезные поводы для такого скепсиса уменьшаются. Что не исключает моего искреннего намерения пожелать нашей корпорации дальнейшего и бóльшего процветания.
Да, многие могут сказать, что у нас есть проблемы с количеством оправдательных приговоров, например, с удовлетворяемостью ходатайств и заявлений адвокатов, с допуском адвокатов к их подзащитным, с необоснованными досмотрами… Существует известный ряд таких претензий, которые обычно предъявляют адвокаты, говоря о сложностях, с которыми сталкиваются в своей профессиональной деятельности.
Но должен сказать, что эти претензии относятся, по здравому размышлению, скорее к функционированию системы правосудия и правоохранительных структур, чем к адвокатской корпорации, хотя они и неразрывно связаны между собой. И даже вот эти проблемы мы, насколько у нас хватало сил, возможностей и авторитета, решали. И некоторые решили. Но коллеги, сталкиваясь с проблемами и препятствиями в своей профессиональной деятельности, по привычке чаще винят в этом свою корпорацию – им так проще, а мне это понятно.
– Приведите, пожалуйста, примеры таких решений.
– Вспомним, например, поправки в Уголовно-процессуальный кодекс РФ, которые были приняты в 2017 г. (Федеральный закон от 17 апреля 2017 г. № 73-ФЗ. – Прим. ред.) и направлены на обеспечение дополнительных гарантий независимости адвокатов при осуществлении ими профессиональной деятельности. Напомню, что в предшествовавших подготовке этого документа, который был внесен в Государственную Думу Президентом РФ, рекомендациях Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека были учтены очень многие предложения Федеральной палаты адвокатов.
Среди внесенных в УПК изменений и дополнений – новая редакция ст. 161 УПК РФ, устанавливающая перечень сведений, на которые не распространяется запрет на предание гласности данных предварительного расследования; ст. 450.1, определяющая особенности производства обыска, осмотра и выемки в отношении адвоката. Тогда же впервые в УПК появилось упоминание о Федеральной палате адвокатов как об институте: в положения, регламентирующие назначение защитника, внесено дополнение о том, что оно производится в порядке, определенном Советом ФПА РФ.
Несколько раньше, в 2015 г., в Гражданском кодексе РФ впервые появилось упоминание об адвокатуре – закреплен статус адвокатских палат и адвокатских образований как некоммерческих корпоративных организаций (Федеральный закон от 13 июля 2015 г. № 268-ФЗ. – Прим. ред.).
– А как Вы оцениваете организацию корпоративного самоуправления?
– Корпоративная жизнь – а в значительной степени Закон и посвящен нашей корпоративной жизни и деятельности – была, на мой взгляд, достойна похвал, за редкими исключениями. Возможно, кто-то опять выскажется или подумает об этом скептически. Я просто уверен, что найдутся критики, тем более что в последние несколько лет мы могли слышать и читать достаточно жесткие и бескомпромиссные высказывания в наш адрес со стороны некоторых наших романтично настроенных коллег.
Они и не согласятся с моей оценкой, но это их право, их позиция.
А я утверждаю и повторяюсь, что с корпоративной точки зрения, с точки зрения самоуправления прошедшие 20 лет продемонстрировали высокую степень адекватности Закона реальным обстоятельствам, в которых существовала и развивалась адвокатура все эти славные 20 лет.
У нас были соблюдены, на мой взгляд, все важнейшие балансы: между интересами адвокатов; интересами адвокатских образований и их руководителей и адвокатов; между интересами адвокатских образований и региональных палат; и самое главное, за что в большей степени в ответе и лично президент ФПА, и мои замечательные коллеги по Совету Федеральной палаты, – между интересами региональных палат и общефедеральными ценностями, задачами и приоритетами. Именно Закон об адвокатской деятельности и адвокатуре позволил нам всё это осуществить, не «перегнув палку» ни в каком из наших проявлений.
– Можете ли Вы вспомнить какие-то интересные дискуссии, происходившие при подготовке проекта Закона об адвокатуре?
– Лично я – нет, не могу, потому что не принимал в разработке Закона никакого участия. Об этом надо спросить, конечно же, его авторов. Могу вспомнить примерно человек 10, которые в течение этих 20 лет называли себя – с разной степенью объективности и напора – авторами этого документа. Думаю, что каждый из них, наверное, в той или иной степени имеет право себя так позиционировать, и они могли бы ответить на этот вопрос с разной степенью подробностей.
Но приведу один интересный казус из истории подготовки современного российского федерального законодательства об адвокатуре. Не помню, кто был автором законопроекта, о котором сейчас скажу, но, кажется, он был даже в «Российской газете» опубликован. И там черным по белому было написано, что у адвокатов должно быть право на ношение оружия. Это меня тогда сильно повеселило, но понятно было, что это лишь чьи-то пожелания. Благие пожелания.
– За 20 лет Закон об адвокатуре претерпел ряд изменений. Какие внесенные в него поправки, на Ваш взгляд, сыграли положительную роль, а какие – наоборот?
– Изменений в наш Закон внесено было немало за предыдущий период времени. Но и не так чтобы уж и слишком много, памятуя известную тягу нашего законодателя и законодательства к переменчивости. Помню три пакета поправок. И если в разработке первоначального законопроекта я участия не принимал, то в подготовке каждого из последовавших пакетов поправок участвовал с той либо иной степенью вовлеченности и ответственности за эти поправки.
Самой любопытной была ситуация разработки первых поправок: спустя года полтора после принятия Закона сами законодатели инициативно предложили ФПА в принципе пересмотреть его текст, не меняя концепцию, и поправить всё то, что на практике показало себя не работающим либо мешающим развитию и деятельности адвокатуры. Был дан, так сказать, «карт бланш».
Вспоминаю эти моменты: первый президент Федеральной палаты адвокатов – Евгений Васильевич Семеняко, наобщавшись с президентами палат, я (Юрий Пилипенко в 2004 г. был членом Совета ФПА РФ. – Прим. ред.) и еще одна симпатичная девушка, которая вызвалась нам помогать технически, перечитывали Закон вдоль и поперек и искали, что же в нем можно было бы поправить из неконцептуального. Но имевшегося на тот момент почти двухлетнего опыта применения Закона не хватало, чтобы предложить всё то, что было бы нужно тогда включить в текст. Это было открытое окно возможностей, которыми мы воспользовались, на самом деле, лишь частично.
Вот такой был момент в истории внесения поправок. Хотя даже при том уровне благожелательности наиболее заметные предложения были внесены законодателем, депутатами Государственной Думы. А все адвокатские предложения обсуждались принципиально.
Два остальных пакета принимались в совсем ином ключе и в основных своих положениях учитывали прежде всего настроения и законодателя, и Министерства юстиции. Это были изначально не наши инициативы. Какие-то поправки дополнительно предлагали мы, что-то из первоначальных задумок было принято в нашей редакции, а многое сохранилось в первозданном виде. Есть какие-то идеи, с которыми мы и по сию пору не согласны, но, так как они уже воплощены в Законе, мы их исполняем.
В частности, для примера могу привести поправку о том, что президенты и члены советов палат разделены с квалификационными комиссиями. И как тогда я не считал эту поправку полезной, так и спустя уже несколько лет применения пользы от нее не наблюдаю. Другое дело, что мы благодаря некоторым изменениям в Кодексе профессиональной этики адвоката сумели слегка откорректировать ее применение. Ну и, наверное, надо высказать благодарность руководителям региональных палат, которые сумели на практике так выстроить взаимоотношения и ситуацию в своих палатах, что применение этого положения Закона не привело пока к каким-то заметным и серьезным конфликтам, хотя и могло бы к ним привести.
– Вы ранее говорили, что первая редакция Закона отводила Федеральной палате адвокатов роль «английской королевы», то есть главы без реальных полномочий. В последние годы в Закон был внесен ряд поправок, расширяющих полномочия ФПА. Каково значение ФПА для адвокатской корпорации?
– Не скрою, такое ощущение относительно роли ФПА в адвокатской структуре у меня было, но в то же время было и есть понимание, что такое положение вещей, особенно в отсутствие опыта общефедерального самоуправления, вполне ожидаемо и оправдано. Многие опасались появления «министерства адвокатуры», вот и сделали всё возможное, чтобы имела место одна лишь «координация деятельности» в коротком перечне полномочий ФПА.
Но время, как это почти всегда бывает, всё расставило по своим местам, «министерства адвокатуры» не появилось (есть и те коллеги, которые считают, что и «к сожалению»), роль ФПА естественным образом как фактически, так и за счет поправок в Закон возросла, полезность такого рода изменений не могут отрицать даже самые отъявленные скептики (нескольких я знаю).
Всё, что я знаю о российской адвокатуре и о событиях в ее жизни в последние 10–20 лет, свидетельствует о том, что роль Федеральной палаты адвокатов крайне важна. Если бы ФПА не играла ту роль, которую она играла все эти годы в российской адвокатуре, ее обязательно играло бы государство. Это и координация, и решение общих задач, и определение стратегии, и корпоративный контроль за соблюдением Закона и корпоративных актов. Понятно, что не может не быть такой роли в этой пьесе.
– Чего, с Вашей точки зрения, не хватает в Законе об адвокатуре? Какие положения можно было бы добавить или уточнить, чтобы этот документ стал совершеннее?
– Является ли текст закона идеальным? Отвечу сразу: конечно же, нет. И у меня в том числе есть определенные претензии не только к текстуальному выражению некоторых его частей, но и к некоторым принципиальным вещам. И мы нашим коллективным разумом и волей эти вещи пытались все эти годы подправить, подредактировать. Кое-что удалось сделать, что-то – нет.
Из того, что не удалось исправить, хотя мы много об этом думали и много работали в этом направлении, – это положение, что только адвокат, без всяких исключений, является лицом, оказывающим юридическую помощь. А мы все понимаем, что адвокатура за эти 20 лет проявила себя не только как защитница в уголовных делах, но и как советница в вопросах бизнеса. И, конечно же, в этой части то обстоятельство, что только адвокаты могут оказывать юридическую помощь, – скорее недостаток, чем достоинство.
Мы предполагали, что в рамках Концепции регулирования рынка профессиональной юридической помощи, которая обсуждалась последние 10 лет, это узкое место будет расшито. Именно такого рода идеи в тексте Концепции и содержались. Но она, к большому сожалению, года два назад потеряла актуальность в силу объективных причин, пандемии в том числе, а сегодня очевидно, что пока и не до Концепции. Хотя надежды всё равно не теряем, будем эту линию проводить и в современных условиях, потому что нам адвокатура дорога и важна как институт, вне зависимости от некоторых внешних обстоятельств.
– В какой мере, по Вашему мнению, отвечают базовым принципам деятельности адвокатуры и ее интересам поправки в Закон об адвокатуре, которые готовит в настоящее время Минюст России?
– Четвертый пакет поправок, инициированный Министерством юстиции РФ, как всегда бывает и, наверное, всегда будет в адвокатском сообществе, вызвал просто феерическую реакцию.
Хотя, действительно, только одна из них вызывает практически у всех, кто о ней так или иначе упоминал и кого я слышал, отрицательное отношение. Это п. 4 ст. 17.1, которую предлагается включить в Закон об адвокатуре. Он предусматривает обжалование органом юстиции в судебном порядке решений совета адвокатской палаты, принятых по результатам рассмотрения представлений органа юстиции. (Возражения против этого положения в части, касающейся представлений, которые внесены в порядке и по основаниям, предусмотренным п. 2 и 7 ст. 17 Закона об адвокатуре, аргументированы в правовой позиции Федеральной палаты адвокатов, опубликованной на сайте ФПА РФ. – Прим. ред.) Все остальные предлагаемые изменения и дополнения, на наш взгляд, являются в той либо иной степени приемлемыми для корпорации.
И почему-то никто не хочет брать во внимание – ни те, кто критикует, ни те, кто скептически наблюдает за этими поправками, – что опубликованный текст является результатом компромисса, длительной работы и дискуссий на площадке Минюста, в которых принимали участие до восьми членов Совета Федеральной палаты адвокатов, и в любом случае многое из того, что изначально в проекте содержалось, нам удалось отредактировать или исключить в ходе этих дискуссий.
И, конечно же, люди, ни за что не отвечающие и даже не имеющие представления о таком явлении, как ответственность не только за «себя родного», но и за большую группу людей, за всю корпорацию, «вскипели» на страницах социальных сетей. Но всё это теперь улеглось – может быть, перестало быть им интересным, а поправки, по всей видимости, будут всё-таки приняты, как и планировал Минюст.
– Каково, по Вашему мнению, будущее российской адвокатуры в перспективе 10–20 лет?
– Мир меняется настолько стремительно, что не рискну делать прогнозы на такую отдаленную перспективу. Скажу одно: Федеральная палата адвокатов, мои коллеги по Совету, руководители палат сделают всё, на что хватит сил и возможностей, чтобы и через 10, и через 20 лет российская адвокатура развивалась как независимый институт и профессиональное сообщество, защищающее права и свободы граждан.