Попытка не пытка

Инсинуации в адрес защитников сенатору засчитали как самопиар

Неожиданный рецепт искоренения пыток в досудебном производстве по уголовным делам, вызвавший оторопь в юридическом сообществе, предложила сенатор РФ Людмила Нарусова. Парламентарий внесла в Госдуму проект поправок в УПК РФ, которым предлагается всего-навсего убрать из ст. 75 кодекса «Недопустимые доказательства» упоминание защитников, благодаря чему, по ее мнению, проблема истязаний при допросах должна будет во многом рассосаться.

В сопроводительных документах к законопроекту сенатор поведала, на чем основана такая уверенность. Но прежде чем перейти к цитированию, расскажем вкратце, при каких обстоятельствах появился этот необычный документ.

Сенатская гонка

Людмила Нарусова около трех лет была в Совете Федерации руководителем рабочей группы по подготовке поправок в УК РФ, предусматривающих введение «отдельной статьи, устанавливающей ответственность должностных лиц правоохранительных органов за пытки».

В декабре 2021 г. после скандалов с появлением видеозаписей пыток в российских колониях, приведших к отставкам руководителей ФСИН, в Госдуму был внесен законопроект об ответственности за истязания для правоохранителей. Однако его автором выступила не госпожа Нарусова, а руководители Комитета СФ по конституционному законодательству и государственному строительству, в котором она состоит, – председатель Андрей Клишас и его первый заместитель Владимир Полетаев, а также глава Комитета ГД по государственному строительству и законодательству Павел Крашенинников.

14 февраля Совет Госдумы назначил дату рассмотрения проекта в первом чтении. А вечером этого дня в нижней палате был зарегистрирован пакет законопроектов, инициированных Людмилой Нарусовой. В интервью ТАСС сенатор заявляла о внесении трех документов: это альтернативные поправки в УК о пытках со стороны правоохранителей, упоминавшиеся изменения в ст. 75 УПК и законопроект, который «определяет порядок перевода подозреваемых и осужденных из одной камеры в другую». Но в электронной базе ГД появились лишь два первых проекта.

«Не законотворчество, а пустые декларации»

Реакция Андрея Клишаса на ситуацию, когда из руководимого им сенатского комитета в Госдуму поступают конкурирующие законопроекты, была крайне резкой. «Самопиар и пустые декларации», – так охарактеризовал он ТАСС внесенные Людмилой Нарусовой законопроекты.

«Ее поправки в Уголовный кодекс копируют в основной части наш проект с Крашенинниковым, – объяснил сенатор. – А другие проекты в пакете вообще лишены всякого нормативного содержания». И посоветовал: «Не нужно к самопиару Нарусовой относиться как к законотворчеству».

Явная «недипломатичность» председателя комитета объяснима. Коллега могла подождать ровно два дня (16 февраля законопроект был принят в первом чтении) и внести свои предложения в качестве поправок ко второму чтению – если, конечно, в них имелись содержательные дополнения (а если нет, то зачем было вообще выносить их на люди?). Однако вместо этого предпочла устроить неприятный для сослуживцев демарш.

Впрочем, нас в этом пакете интересует лишь законопроект, где госпожа Нарусова оказалась вне конкуренции. И хотя д.ю.н. Клишас уже заклеймил данные поправки в УПК как «лишенные всякого нормативного содержания», пройти мимо такой попытки перелопатить уголовный процесс не представляется возможным.

Как «обессмыслить применение пыток»?

Итак, какой же способ противодействия «заплечных дел мастерам» придумала сенатор Нарусова? В подп. 1 п. 2 ст. 75 УПК проектом предлагается считать недопустимыми доказательствами любые показания подозреваемого, обвиняемого, данные в ходе досудебного производства по уголовному делу, которые не подтверждены им в суде. Действующая редакция нормы дезавуирует лишь те показания, которые даны «в отсутствие защитника, включая случаи отказа от защитника». Эту-то оговорку сенатор и хочет исключить, чтобы решить проблему применения пыток к подследственным.

В пояснительной записке к законопроекту парламентарий подробно излагает, почему, по ее мнению, защитники являются ключом к искоренению пыток. «Одна из главных причин использования оперативниками насилия – их заинтересованность в демонстрировании раскрытия преступления по делам, где нет весомых доказательств вины, но для повышения показателей бывает достаточно выбить признания, в том числе у невиновных, – отмечает Людмила Нарусова. – При этом оперативники и нередко следователи учитывают сложившуюся практику передоверия судьями полученным на предварительном следствии признаниям, несмотря на отказ обвиняемых в суде от этих показаний, жалобы на пытки, слабость и противоречивость доказательств».

Предлагаемое изъятие из ст. 75 УПК, по мнению сенатора, позволит «обессмыслить применение пыток», и вот почему. Людмила Нарусова полагает, что подавляющее большинство обвиняемых не имеют возможности пригласить адвоката по соглашению «из-за очень высокой дороговизны адвокатских услуг». Оперативные работники, следователи, «как показывает практика», используют это обстоятельство. Они «организовывают участие адвокатов по назначению, приглашают нередко тех, кто заведомо не будет портить им показатели».

Далее парламентарий описывает, какие функции выполняют подобные защитники: «В присутствии этих адвокатов производятся допросы без применения пыток, но заранее предупреждают обвиняемых, что если они не будут признавать себя виновными, их ожидают пытки, либо угрожают неприятностями их родственникам. Адвокаты в таких случаях фактически им необходимы, чтобы подтверждали в суде отсутствие пыток».

Заканчивается мотивировка поправок жизнеутверждающим заявлением: «Если из текста закона уберут слова “в отсутствие защитника, включая случаи отказа от защитника”, проблема обвинения невиновных в значительной степени будет решена».

Ворох уязвимостей

Вопрос на засыпку: а можно ли верить сенатору на слово? Никаких доказательств обрисованного положения дел, кроме отсылки к некой абстрактной «практике», не приводится. Достаточно ли она сведуща в уголовном процессе, чтобы понимать последствия предлагаемых решений?

Перед тем как по этому поводу выскажутся наши эксперты, укажем на явные несостыковки в рассуждениях автора законодательной инициативы. Во-первых, ее претензии, как можно понять, адресованы лишь защитникам по назначению, добросовестность адвокатов по соглашению сомнениям не подвергается. Тогда почему из нормы предлагается изъять упоминание о защитниках вообще, а не оговорить, скажем, лишь ущербность показаний, данных в отсутствие защитника по соглашению? Это было бы логично. Кстати, сенатор в курсе, что нередко в том и другом качестве выступают одни и те же адвокаты? Так что черта, отделяющая «рыцарей права» от «пособников недобросовестных следователей», возможно, проходит не там, где ей кажется. Да и относительно дорогостоящих адвокатов за пределами крупных городов тоже можно поспорить.

Во-вторых, непонятно, покрывают ли приводимые в пример «карманные» адвокаты по назначению пытки подзащитных либо нет? Автор проекта констатирует, что допросы при них проводятся без применения пыток, а имеет место заранее проводимое запугивание; защитник затем подтверждает отсутствие истязаний в суде. Так используются ли вообще пытки, на каком этапе, какая роль тут отводится защитникам? Обо всем этом нет ни слова. Владеет ли сенатор данным вопросом?

«Противоречит структуре уголовного процесса»

Известные адвокаты в свою очередь указывают на еще более критичные, концептуальные изъяны законопроекта. «Предложение признавать любые показания, данные на предварительном следствии, в том числе в присутствии адвоката, недопустимыми доказательствами без проверки обоснованности заявления о том, что эти “показания получены как-то не так”, полностью противоречит самой структуре российского уголовного процесса, предусматривающего две стадии: досудебное и судебное производство», – заявляет эксперт «Российского адвоката» Борис Золотухин, член совета АП Белгородской области.

Адвокат напоминает, что процесс предусматривает и возможность прекращения дела без направления его в суд по различным основаниям, что влечет оценку показаний не только в суде, но и на следствии.

«Отсутствие должной реакции судов и следственных органов на заявления о совершении преступления – применении пыток в отношении подозреваемого, обвиняемого – никоим образом не может служить основанием для фактического обесценивания его показаний как средства доказывания по уголовному делу, – подчеркивает первый вице-президент Федеральной палаты адвокатов РФ Михаил Толчеев. – Ведь если любые показания, признательные или отрицающие причастность к совершению преступления, можно легко дезавуировать, они фактически утрачивают какой-либо вес».

Одновременно, по словам Михаила Толчеева, создается иная опасность – совершения насилия и пыток в отношении подсудимых. Работники следственных и оперативных органов имеют доступ к лицам, привлекаемым к уголовной ответственности, и во время рассмотрения дела судом. Таким образом, появится риск, что именно в этой стадии достаточно оказать давление и получить отказ от ранее данных показаний, когда подозреваемый или обвиняемый не признавал себя виновным.

Оскорбительные обобщения

«Само обоснование своих предложений сенатора тем, что адвокаты могут быть пособниками следователя, оскорбительны лично для меня и подавляющего большинства коллег, работающих по назначению, – возмущается Борис Золотухин. – Да, факты безразличного отношения к своим обязанностям таких адвокатов есть, но они сейчас не носят массового характера и успешно изживаются корпорацией путем однозначной дисциплинарной практики. Немалую роль в последовательной позиции по этому вопросу сыграло принятие Стандарта уголовной защиты».

Михаил Толчеев считает, что слова в пояснительной записке к проекту о возможности следователя привлекать в порядке назначения «удобных» ему адвокатов не соответствует текущему состоянию дел. Согласно ст. 50 УПК РФ распределение дел по назначению судов, органов следствия и дознания и назначение адвокатов осуществляются в порядке, утвержденном Федеральной палатой адвокатов. Более того, в Федеральном законе «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» законодатель предусмотрел, что такое распределение должно осуществляться на основе информационной программы, исключающей чью-либо личную заинтересованность.

«На сегодняшний день большинство палат внедряют Комплексную информационную систему адвокатуры России, и до конца года мы рассчитываем на стопроцентный охват, – рассказывает первый вице-президент ФПА. – По крайней мере там, где блок распределения дел в автоматизированном порядке уже внедрен, мы можем говорить о практически полном исключении практики назначения “удобных”, или, как принято говорить, “карманных” адвокатов. Более того, система позволяет доказательно устанавливать случаи “выдавливания” неудобных следователю или дознавателю адвокатов».

Аплодировать стоя

На самом деле, по мнению Михаила Толчеева, речь должна идти о должной реакции со стороны руководства следствия и суда на такого рода манипуляции с правом на защиту, которые в итоге ставят под сомнение беспристрастность расследования и справедливость приговора. Например, в Московской области «неудобному» адвокату, назначенному системой, следователь сообщил, что его подзащитный отказался от него еще до первого свидания. Обращения Совета АПМО в адрес руководства следствия вплоть до руководителя СК РФ не привели ни к какому результату. И это далеко не единичный случай выявленных злоупотреблений в данной области.

«Так может, имеет смысл лучше сконцентрироваться на изменении подходов в русле контроля за расследованием, нежели непродуманными законопроектами разрушать единую концепцию доказывания по уголовным делам?» – задается вопросом первый вице-президент ФПА.

Есть законотворческие идеи «на замену» для парламентария и у Бориса Золотухина. «Вместо того чтобы вносить заведомо непроходное законодательное предложение, госпожа сенатор могла бы изучить историю вопроса, – говорит адвокат. – Она бы узнала, что наряду с внесением в УПК нормы о том, что порядок участия в деле по назначению определяет ФПА, вносилось и предложение о том, что все доказательства, полученные с участием адвоката, попавшего в дело с нарушением такого порядка (независимо от стадии уголовного процесса и заявления подозреваемого, обвиняемого, подсудимого о незаконных методах ведения следствия), признаются недопустимыми. И вот если бы госпожа Нарусова думала не о своем пиаре, а добилась бы включения именно той самой нормы, лично я бы аплодировал стоя».

Принимаете адвокатские предложения, Людмила Борисовна? Наверное, тогда еще не поздно перевнести законопроект?

Валерий ЖУКОВ